Любимые стихи

"Я всегда твердил, что судьба - игра..."

Я всегда твердил, что судьба - игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако - сильно.

Я считал, что лес - только часть полена.
Что зачем вся дева, если есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.

Я писал, что в лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт, лишина глагола.
Что не знал Эвклид, что сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.

Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.

Моя песня была лишина мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.
Я сижу в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.

Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли, и дням грядущим
я дарю их, как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.
И. Бродский

 

Вы смеяться, может, будете, как такая как я тётя такя, а не пионерка, бабулю через дорогу переводила... Успела она рассказать, как служила санитаркой в госпитале. И да, я сигналила водителям рукой, хотя им уже был зелёный свет, а никто не возмущался, нормально перешли (там 20 секунд на всё про всё, тут молодой-здоровый может не успеть).

 

Читать вслух и с выражением . . .

Пушкин

17 30 48
140 10 01
126 138
140 3 501

Маяковский

2 46 38 1
116 14 20!
15 14 21
14 0 17

Есенин

14 126 14
132 17 43...
16 42 511
704 83

170! 16 39
514 700 142
612 349
17 114 02

Веселые:

2 15 42
42 15
37 08 5
20 20 20!

7 14 100 0
2 00 13
37 08 5
20 20 20!

Грустные:

511 16
5 20 337
712 19
2000047

 

Идут белые снеги,
как по нитке скользя...
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.

Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.

Идут белые снеги...
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.

Я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.

И я думаю, грешный,
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной
больше жизни любил?

А любил я Россию
всею кровью, хребтом –
её реки в разливе
и когда подо льдом,

дух её пятистенок,
дух её сосняков,
её Пушкина, Стеньку
и её стариков.

Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно,
для России я жил.

И надеждою маюсь,
(полный тайных тревог)
что хоть малую малость
я России помог.

Пусть она позабудет,
про меня без труда,
только пусть она будет,
навсегда, навсегда.

Идут белые снеги,
как во все времена,
как при Пушкине, Стеньке
и как после меня,

Идут снеги большие,
аж до боли светлы,
и мои, и чужие
заметая следы.

Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит, буду и я.

 

Евгений Евтушенко.

 

Киев

Лапы елок,
лапки,
лапушки…
Все в снегу,
а теплые какие!
Будто в гости
к старой,
старой бабушке
я
вчера
приехал в Киев.
Вот стою
на горке
на Владимирской.
Ширь во-всю —
не вымчать и перу!
Так
когда-то,
рассиявшись в выморозки,
Киевскую
Русь
оглядывал Перун.
А потом —
когда
и кто,
не помню толком,
только знаю,
что сюда вот
по́ льду,
да и по воде,
в порогах,
волоком —
шли
с дарами
к Диру и Аскольду.
Дальше
било солнце
куполам в литавры.
— На колени, Русь!
Согнись и стой. —
До сегодня
нас
Владимир гонит в лавры.
Плеть креста
сжимает
каменный святой.
Шли
из мест
таких,
которых нету глуше, —
прадеды,
прапрадеды
и пра пра пра!..
Много
всяческих
кровавых безделушек
здесь у бабушки
моей
по берегам Днепра.
был убит
и снова встал Столыпин,
памятником встал,
вложивши пальцы в китель.
Снова был убит,
и вновь
дрожали липы
от пальбы
двенадцати правительств.
А теперь
встают
с Подола
дымы,
киевская грудь
гудит,
котлами грета.
Не святой уже —
другой,
земной Владимир
крестит нас
железом и огнем декретов.
Даже чуть
зарусофильствовал
от этой шири!
Русофильство,
да другого сорта.
Вот
моя
рабочая страна,
одна
в огромном мире.
— Эй!
Пуанкаре!
возьми нас?..
Черта!
Пусть еще
последний,
старый батька
содрогает
плачем
лавры звонницы.
Пусть
еще
врезается с Крещатика
волчий вой:
«Даю-беру червонцы!»
Наша сила —
правда,
ваша —
лаврьи звоны.
Ваша —
дым кадильный,
наша —
фабрик дым.
Ваша мощь —
червонец,
наша —
стяг червонный.
— Мы возьмем,
займем
и победим.
Здравствуй
и прощай, седая бабушка!
Уходи с пути!
скорее!
ну-ка!
Умирай, старуха,
спекулянтка,
набожка.
Мы идем —
ватага юных внуков!

В.В. Маяковский

 

* * *
Du, Doppelgänger! du, bleicher Gesellel.

В тот вечер не гудел стрельчатый лес органа,
Нам пели Шуберта — родная колыбель.
Шумела мельница, и в песнях урагана
Смеялся музыки голубоглазый хмель.

Старинной песни мир — коричневый, зеленый,
Но только вечно молодой,
Где соловьиных лип рокочущие кроны
С безумной яростью качает царь лесной.

И сила страшная ночного возвращенья —
Та песня дикая, как черное вино:
Это двойник, пустое привиденье,
Бессмысленно глядит в холодное окно!

О. Мандельштам

 

* * *
Как рассказать склонившимся к могиле,
Что смерти нет, что свежая листва
И все цветы со мною говорили,
Когда умолкли навсегда слова?...
И как унять великий страх разлуки,
Что чуть отхлынув, подступил опять?
Как разомкнуть сомкнувшиеся руки
И как от сердца сердце оторвать?
Великая последняя дорога,
Сокрывшаяся в непроглядной мгле…
Когда святые хоронили Бога,
Какая скорбь стояла на Земле!
Зачем-то надо это сердце кинуть
Внутрь бездны – перейди, переплыви
Бескрайность боли, слезную пучину, -
Великий, полный океан любви…
И различи ликующее пенье
С той стороны прорвавшихся осанн…
Ты можешь долюбить до воскресенья,
Вмещая в сердце целый океан.

Зинаида Миркина

 

Берегите своих детей, -
Их за шалости не ругайте !
Зло своих неудачных дней
Никогда на них не срывайте !
Не сердитесь на них всерьёз,
Даже если они провинились,
Ничего нет дороже слёз,
Что с ресничек родных скатились ! . .

Если валит усталость с ног
Совладать с нею нету мочи,
Ну, а к Вам подойдет сынок
Или руки протянет дочка ? -
Обнимите покрепче их,
Детской ласкою дорожите
Это счастья короткий миг ! -
Быть счастливыми поспешите !

Ведь растают как снег весной,
Промелькнут дни златые эти, -
И покинут очаг родной
Повзрослевшие Ваши дети !
Перелистывая альбом
С фотографиями детства,
С грустью вспомните о былом
О тех днях, когда были вместе !

Как же будете Вы хотеть
В это время опять вернуться ! -
Чтоб им маленьким песню спеть,
Щечки нежной губами коснуться !
И пока в доме детский смех,
От игрушек некуда деться, -
Вы на свете счастливей всех,
Берегите, пожалуйста, детство !

 

Джон Китс "Тому, кто в городе был заточён"

Тому, кто в городе был заточён,
Такая радость - видеть над собою
Открытый лик небес и на покое
Дышать молитвой, тихой, точно сон.
И счастлив тот, кто, сладко утомлён,
Найдет в траве убежище от зноя
И перечтет прекрасное, простое
Преданье о любви былых времён.

И, возвращаясь к своему крыльцу,
Услышав соловья в уснувшей чаще,
Следя за тучкой, по небу скользящей,
Он погрустит, что к скорому концу
Подходит день, чтобы слезой блестящей
У ангела скатиться по лицу.

Перевод: С. Я. Маршака

 

Не запрещай себе мечтать —
Пусть не в цветном, пусть в чёрно-белом;
Пусть ты открыта ветрам, стрелам —
Сними замок, сорви печать!

Не запрещай себе творить,
Пусть иногда выходит криво —
Твои нелепые мотивы
Никто не в силах повторить.

Не обрывай свои цветы,
Пускай растут в приволье диком
Молчаньем, песней или криком
Среди безбрежной пустоты.

Не запрещай себе летать,
Не вспоминай, что ты не птица:
Ты не из тех, кому разбиться
Гораздо легче, чем восстать.

Не запрещай себе любить,
Не нужно чувств своих бояться:
Любовь не может ошибаться
И всё способна искупить.

Не бойся жить, не бойся петь,
Не говори, что не умеешь:
Ты ни о чём не пожалеешь —
Да будет не о чем жалеть!

Не бойся в камне прорастать,
Под небосвод подставив плечи.
Пусть без мечты порой и легче —
Не запрещай себе мечтать!

Марина Цветаева

 

Мне кажется, это не Цветаева, не похоже на ее стиль.

 

Автор-Эризн. Ссылка почему то была на Цветаеву.

 

Обнимайте детей сейчас
Без какой-то особой причины,
Просто, что они есть у вас.
Обнимайте и дочку, и сына.

И не важно, сколько им лет,
Кризис возраста - всё отговорки.
Если времени вечно нет,
Всё-равно обнимайте ребенка.

Не откладывайте на потом,
Не берите на это отсрочку,
Перед тем, как сесть за столом,
Обнимайте и сына и дочку.

Этой истине тысячи лет,
Но не можем никак научиться:
Дети - наш негасимый свет,
Смысл жизни, души частица.

И не ждите какой-то знак:
Ни пятерок, ни тестов, ни балов.
Обнимайте детей просто так,
Ведь на это и жизни мало.

Сергей Ефимов

 

Я свяжу тебе жизнь
Из пушистых мохеровых ниток.
Я свяжу тебе жизнь,
Не солгу ни единой петли.
Я свяжу тебе жизнь,
Где узором по полю молитвы-
Пожелания счастья
В лучах настоящей любви.
Я свяжу тебе жизнь
Из веселой меланжевой пряжи.
Я свяжу тебе жизнь
И потом от души подарю.
Где я нитки беру?
Никому никогда не признаюсь:
Чтоб связать тебе жизнь,
Я тайком распускаю свою.

Беляева Валентина

 

Разлив на реке.
Даже у цапли в воде
Коротки ноги.

Мицуо Басе

 

Ведь всё зависит только от нас.

Касаешься воздушной оболочки, нарушаешь равновесие.
Всё, что мы потеряли, всё, что нашли,
весь воздух, прокачанный через волынки легких, –
какой всё это имеет смысл без нашей боли и разочарования?
Чего это стоит без нашей радости?

Ведь всё это касается твоих пальцев.
Дотрагиваешься до ее одежды и знаешь – ничего
нельзя будет вернуть назад, произнесенное один
раза имя изменит звук голосов, спутает корни слов,
чтобы отныне ты бился над мертвыми языками,
пытаясь с их помощью
найти ключ к живым.

Касаешься ее вещей и понимаешь – за каждым словом,
за каждым поступком стоит невозможность возвращения.
Отвага и грусть двигают нами –
необратимость любви, нечитабельность большинства
мрачных пророчеств и прорицаний.
С нами случается только то, чего мы хотели,
или то, чего мы боялись. Вопрос лишь в том,
что перевесит – желание или страх.

Ночь будет звенеть от музыки в перепонках
наших пальцев, комната будет наполняться светом
из принесенных словарей.
Ведь всё заключается в умении
говорить на мертвом языке нежности.

Свет состоит из тьмы
и зависит только от нас.
С. Жадан

Пер. с укр. Игорь Белов

 

Ты рыдаешь над сломанной шпилькой:
"Ах какая же вышла досада!"
А девчонку по имени Лилька,
Мама пьяница тащит из сада.

Ты перечишь родным тебе, близким,
Угрожая уходом из дома.
А подруга по имени Лизка
Дочь свою не взяла из детдома.

Ты грустишь после каждой обиды,
И считаешь себя неудачной.
Говоришь, что просвета не видно,
Не везет, как бы там не иначе!

Ты ругаешь детей за проделки,
За пролитое кофе в прихожей.
А у вашей бездетной соседки,
Из родных - лишь сиамские кошки.

Ты читаешь нотации мужу,
Что так поздно приходит с работы,
Что остыл давно сваренный ужин.
И пытаешься жить до субботы...

На работе завал, и конечно,
Мало платят, не ценят, устала.
А подруга твоя безуспешно,
Ищет место, где платят немало...

Ты расстроилась - дождь в выходные,
Или солнце, что слепит лучами.
А в квартире напротив слепые,
Мир не видят, и это печально...

Ты сидишь каждый день на диетах,
Подгоняя себя под шаблоны.
А твой друг, с сахарным диабетом
О здоровье все молит иконы.

И ты плачешь, закрывшись руками,
Тебе кажется - мир обесценен.
Жаль, что мудрость приходит с годами,
Жаль, что мы это вовсе не ценим...

Ирины Карапетян, 2014

 

Некуда воду из чана
Выплеснуть мне теперь…
Всюду поют цикады!

Оницура

 

Там, где когда-то высилась статуя Будды

Паутинки в вышине.
Снова образ Будды вижу
На подножии пустом.

Басё