Любимые стихи

Я пенять на судьбу не вправе,
годы милостивы ко мне…
Если молодость есть вторая —
лучше первой она вдвойне.
Откровеннее и мудрее,
проницательней и щедрей.
Я горжусь и любуюсь ею —
этой молодостью моей.
Та подарком была, не боле,
та у всех молодых была.
Эту я по собственной воле,
силой собственной добыла.
Я в ее неизменность верю
оттого, что моя она,
оттого, что душой своею
оплатила ее сполна!

Вероника Тушнова

 

Пускай лучше ты не впустишь меня,
чем я не открою двери.
Пускай лучше ты обманешь меня,
чем я тебе не поверю.
Пускай лучше я в тебе ошибусь,
чем ты ошибёшься во мне.
Пускай лучше я на дне окажусь,
чем ты по моей вине.
Пока я жива, пока ты живой,
последнего счастья во имя,
быть солнцем хочу над твоей головой,
землёй — под ногами твоими!

Вероника Тушнова

 

А может просто встать с другой ноги,
И вместо кофе взять и выпить соку…
И повернуть свои привычные шаги
В ту сторону, где будет больше проку…

И в этот день проделать всё не так:
Поставить от конца к началу числа,
И самый незначительный пустяк
Наполнить добрым и высоким смыслом.

И сделать то, чего никто не ждёт,
И рассмеяться там, где столько плакал,
И чувство безнадёжности пройдёт,
И солнце встанет там, где дождик капал.

Из круга, заведённого судьбой,
Возьми и выпрыгни на станции безвестной…
Ты удивишься — мир совсем иной,
И неожиданнее жизнь, и интересней.


Автора не знаю.

 

В лугу отава скошена.
Туман стоит у омута,
Всё сказано, всё спрошено,
И сердце грустью тронуто.
А ночь свежа осенняя,
Как яблоко расколота.
Так вот оно, мгновение,
Когда молчанье золото.

Стихи поэта Николая Рыленкова

 

Наталья Гондарь

 

Слишком поздно

Мечта порой приходит слишком поздно,
Стремясь разрушить жизненный уклад.
Душа кричит, бушуют в сердце грозы,
Но разум возвращает нас назад.
И ты порой боишься все разрушить,
У жизни сбить неторопливый ритм.
Ты прячешь вглубь израненную душу,
А разум тебя учит и твердит:
«Забудь, отбрось ненужные страданья,
Жизнь устоялась, поздно все менять.
Мечты уйдут, как первое свиданье,
И ни к чему все рушить и ломать».
Наш разум не дает нам сердце слушать.
Начать сначала? А к чему придем?
Откроем перед кем-то свою душу?
А если пониманья не найдем?
И мы молчим, и снова в себе носим,
Свои надежды, смелые мечты.
Зачем же у судьбы мы что-то просим,
Боясь с собой переходить на «ты»?

Юрий Шмидт

 

Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И утром, расставаясь обернуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.

Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить…
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено – и в радости, и в горе
Быть рядом… Но при этом не любить…

Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке…
И счастья большего не знать и не желать.


Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять…

Вот так и вьётся эта канитель –
Легко встречаются, без боли расстаются…
Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.
И мало тех, с кем хочется проснуться.

Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И жизнь плетёт нас, словно канитель,
Сдвигая, будто при гадании на блюдце.

Мы мечемся: работа… быт… дела…
Кто хочет слышать – всё же должен слушать,
А на бегу – заметишь лишь тела,
Остановитесь… чтоб увидеть душу.


Мы выбираем сердцем – по уму,
Порой боимся на улыбку – улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым и захочется проснуться…


Эдуард Асадов

 

Какая роскошь – быть не в моде
И жить, ни на кого не глядя,
И одеваться по погоде,
Не ради взглядов встречных дядей.

Прослыть не побояться дурой,
Не прибавлять платформой роста,
Не подгонять свою фигуру
Под «шестьдесят» и «девяносто».

Веселой быть и сумасбродной,
Зевать, коль станет слишком скучно.
Какая роскошь – быть не модной,
А быть самой собою, штучной.


Елена Миронова

 

Я видел сегодня седую старушку,
в автобус войдя, она села со мной.
Косынку заправив рукою за ушко,
она телефон свой достала чудной.

Обычный мобильный, серого цвета,
и пара царапин мелких видна.
Но необычным в нём было не это…
Меня удивила надпись одна.

На экране его загорелось: «Любимый»
И фото седого, в очках, старика.
Она, подняв трубку, ответила:
«Милый! Доктор сказал, поживу я пока…
Я села в автобус, уже близко к дому,
Не нужно, не вздумай, обед не готовь!»

И пусть кто-то мыслит сейчас по-другому,
Но я был уверен, что видел любовь.

Автор: неизвестен

 

Кота заводят, чтобы кот
Был маяком во тьме невзгод –
Ты, например, забыл ключи,
Сын в школе двойку получил,
Прогнило у авто нутро,
Украли кошелек в метро,
А на работе вновь аврал,
Начальник матом наорал
И из-за кризиса в стране
Зарплату сократил вдвойне.

И ты пришел домой, а там
Припал больной душой к котам!

Кот нужен, чтобы вдохновлял
И биополем исцелял,
Мурлыкал громко под рукой,
Грел бок, гнал мышь, дарил покой,
Чтоб ты, кота погладив раз,
Лучился счастьем целый час!

На деле кот в ночи орет,
И будит, прыгнув на живот.
Прощайте, шторы и диван,
И тапки, если кот поган!
А если кот ваш волосат
То волосато все подряд!
Чуть отвернись – с тарелки гад
Всосет селедку и салат,
И будет маяться потом
Всенепременно животом.
Дешевый корм – на почках крест,
А дорогой корм кот не ест,
А если ест, опять вопрос:
То золотуха, то понос,
То ожиренье, то тошнит,
То блекнет шерсть, то хмурый вид.
Порой, для пущей лепоты,
В коте заводятся глисты,
И из лотка, как штурмотряд
С надеждой на тебя глядят!
Иль гость погладит дорогой
Кота немытою рукой,
И даже если кот привит –
Привет, лишай и энтерит!
Привет, леченья маета
Во все отверстия кота!
А кот свиреп, когтист, зубаст,
И хворь без боя не отдаст!

Когда приходит Новый Год
Кот валит ель и дождик жрет
И в лучшем случае потом
Им развевает под хвостом,
А если вам не повезет
Совсем испортит Новый Год!
(Ведь мало у кого мечта –
Долбить могилу для кота).

Все нитки, иглы и шнурки
Закрыты крепко на замки,
Но, как ни прячь их, все равно,
Коту найти их суждено!
На раскаленную плиту
Никак нельзя не влезть коту,
А то и прыгнуть прямо в суп,
О стул с разбегу выбить зуб,
С буфета рухнув, поломать
Конечность или вашу мать!

Короче. Если кот ваш вдруг
Здоров сегодня и упруг,
Не бил хрусталь, не драл пальто,
Посрал чем надо и в лоток,
Все остальное – суета!
Погладь кота.
ПОГЛАДЬ КОТА!!!

О.Громыко

 

Удачная на днях была охота,
Легко нашел я логово волков.
Волчицу сразу пристрелил я дробью,
Загрыз мой пес двоих её щенков.

Уж хвастался жене своей добычей,
Как вдалеке раздался волчий вой,
Но в этот раз какой-то необычный –
Он был пропитан горем и тоской.

А утром следующего дня,
Хоть я и сплю довольно крепко,
У дома грохот разбудил меня,
Я выбежал в чём был за дверку.

Картина дикая моим глазам предстала:
У дома моего стоял огромный волк.
Пес на цепи – и цепь не доставала,
Да и, наверно, помочь бы он не смог.

А рядом с ним стояла моя дочь
И весело его хвостом играла.
Ничем не мог я в этот миг помочь,
А что в опасности — она не понимала.

Мы встретились с волком глазами.
«Глава семьи той» – сразу понял я
И только прошептал губами:
«Не трогай дочь, убей лучше меня».

Глаза мои наполнились слезами,
И дочь с вопросом: «Папа, что с тобой?»
Оставив волчий хвост, тотчас же подбежала,
Прижал её к себе одной рукой.

А волк ушел, оставив нас в покое.
И не принес вреда ни дочери, ни мне,
За причиненные ему мной боль и горе,
За смерть его волчицы и детей.

Он отомстил. Но отомстил без крови.
Он показал, что он сильней людей.
Он передал своё мне чувство боли.
И дал понять, что я убил детей.

© Александр В. Чацкий

 

Доверчивость сегодня не в ходу.
Доверчивость странна в игре без правил.
Судьба с людьми играет в чехарду,
Как будто Землю Бог уже оставил...

Доверчивость невинности сродни.
Мы узнаем друг друга, доверяясь
И, распахнувши души, улыбаясь,
Кладем их на чужие алтари.

Доверчиво идем на эшафот,
На исповедь, на проповедь, на битву.
Спиваясь от вранья и нечистот,
Мы искренни в проклятье и в молитве.

То радость с ней приходит, то беда.
Доверчивость то губит, то спасает.
От подлости скончавшись, воскресает:
Она не исчезает без следа.

И мы, раскрыв доверчиво глаза,
Вновь подлецу довериться готовы...
Доверчивость не ожидает зла
И вероломства действия и слова.

Пусть светлый день внушает ночи страх,
Но звезды доверяют ночь рассвету,
Как слово доверяется поэту
С доверчивой улыбкой на устах.

Доверчивость и совесть - вместо судей.
И пусть они сегодня не в ходу...
Как жить, коль мы доверчивы не будем?
Как мы познаем радость и беду?

Лариса Вахрушева

 

Избави Бог от поздних сожалений,
Когда нельзя поправить ничего.
Нам так отрадно сквозь туман осенний
Увидеть праздник лета своего.

Но, поразмыслив, мы под звон метели
Всё чаще станем вспоминать о том,
Что сделать мы могли и не сумели,
Что проглядели в лете золотом.

Скорей бы хлынул паводок весенний,
Чтоб год начать, минувшему не льстя.
Избави Бог от поздних сожалений,
Когда поправить ничего нельзя.

Н Рыленков

 

Как мы читали «Lichtenstein»
Тишь и зной, везде синеют сливы,
Усыпительно жужжанье мух,
Мы в траве уселись, молчаливы,
Мама Lichtenstein читает вслух.

В пятнах губы, фартучек и платье,
Сливу руки нехотя берут.
Ярким золотом горит распятье
Там, внизу, где склон дороги крут.

Ульрих — мой герой, а Георг — Асин,
Каждый доблестью пленить сумел:
Герцог Ульрих так светло-несчастен,
Рыцарь Георг так влюбленно-смел!

Словно песня — милый голос мамы,
Волшебство творят ее уста.
Ввысь уходят ели, стройно-прямы,
Там, на солнце, нежен лик Христа...

Мы лежим, от счастья молчаливы,
Замирает сладко детский дух.
Мы в траве, вокруг синеют сливы,
Мама Lichtenstein читает вслух.
М.Цветаева

 

Еще раз о черте
Александр Галич

Я считал слонов и в нечет и в чет,
И все-таки я не уснул,
И тут явился ко мне мой черт,
И уселся верхом на стул.

И сказал мой черт: - Ну, как, старина,
Ну, как же мы порешим?
Подпишем союз, и айда в стремена,
И еще чуток погрешим!

И ты можешь лгать, и можешь блудить,
И друзей предавать гуртом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, потом!

Аллилуйя, аллилуйя,
Аллилуйя, - потом!

Но зато ты узнаешь, как сладок грех
Этой горькой порой седин.
И что счастье не в том, что один за всех,
А в том, что все - как один!

И ты поймешь, что нет над тобой суда,
Нет проклятия прошлых лет,
Когда вместе со всеми ты скажешь - да!
И вместе со всеми - нет!

И ты будешь волков на земле плодить,
И учить их вилять хвостом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, - потом!

Аллилуйя, аллилуйя,
Аллилуйя, - потом!

И что душа? - Прошлогодний снег!
А глядишь - пронесет и так!
В наш атомный век, в наш каменный век,
На совесть цена пятак!

И кому оно нужно, это добро,
Если всем дорога - в золу...
Так давай же, бери, старина, перо
И вот здесь распишись, в углу!

Тут черт потрогал мизинцем бровь...
И придвинул ко мне флакон...
И я спросил его: - Это кровь?
- Чернила, - ответил он...

Аллилуя, аллилуя
- Чернила, - ответил он.

1969

 

Нас всех друг другу посылает Бог.
На горе иль на радость – неизвестно…
Пока не проживем цикличный срок,
Пока мы не ответим свой урок ,
И не сдадим экзамен жизни честно.

Мы все друг другу до смерти нужны,
Хоть не всегда полезность очевидна…
Не так уж наши должности важны,
И не всегда друг к другу мы нежны -
Бывает и досадно, и обидно…

Как знать: зачем друг с другом мы живем?
Что вместе держит нас, соединяет?
По жизни мы идем, и день за днем
Себя друг в друге лучше узнаем ,
И шляпу перед зеркалом снимаем…

Нас манит даль непройденных дорог,
А друг в дороге – радость и подмога…
И не сочтем высокопарным слог:
НАС ВСЕХ ДРУГ К ДРУГУ ПОСЫЛАЕТ БОГ!

И слава Богу – нас у Бога много…

Борис Пастернак

 

Сейчас мне всего лишь годик
И я заболел немного…
По комнате мама ходит
И просит о чём-то Бога…

Я вижу, как плачет мама…
Её так легко обидеть.
Я буду здоровым самым,
Чтоб слёзы её не видеть…

Мне десять… Подрался в школе.
Синяк… В дневнике — не очень…
Я маме съязвил фривольно,
Что я ведь пацан, не дочка…

И вижу, как плачет мама,
Волнуясь опять за сына…
Я буду достойным самым…
Я должен расти мужчиной…

Я вырос и мне пятнадцать…
Гулять не пускают снова.
А мне-то пора влюбляться,
Но мама со мной сурова…

Я вижу, как плачет мама,
Увидев мой блог в инете…
Я буду культурным самым,
Чтоб слёзы не видеть эти…

Мне двадцать… Женюсь, ребята!
Невеста с татуировкой…
Ну, мам, не суди предвзято…
Ей тоже уже неловко…

Я вижу, как плачет мама,
Невестку обняв, как дочку,
И шепчет: «Будь самой-самой,
Роди для него сыночка!»

Мне сорок… Жена и дети,
А в сердце надежда тлеет…
И солнце так тускло светит,
Ведь мама моя болеет…


Я плачу и шепчет мама,
Увидев слезу мужскую:
«Я буду здоровой самой,
Ведь вами, сынок, дышу я…»


Автор — Ирина Самарина-Лабиринт

 

Мелодия

Я б умереть хотел на крыльях упоенья,
В ленивом полусне, навеянном мечтой,
Без мук раскаянья, без пытки размышленья,
Без малодушных слез прощания с землей.

Я б умереть хотел душистою весною,
В запущенном саду, в благоуханный день,
Чтоб купы темных лип дремали надо мною
И колыхалася цветущая сирень.

Чтоб рядом бы ручей таинственным журчаньем
Немую тишину тревожил и будил,
И синий небосклон торжественным молчаньем
Об райской вечности мне внятно говорил.

Чтоб не молился я, не плакал, умирая,
А сладко задремал, и чтобы снилось мне...
Что я плыву... плыву, и что волна немая
Беззвучно отдает меня другой волне...

С. Я. Надсон

 

Постэсхатологическое

Наше свято место отныне пусто. Чуть стоят столбы, висят провода.
С быстротой змеи при виде мангуста кто могли, разъехались кто куда.
По ночам на небе видна комета — на восточном крае, в самом низу.
И стоит такое тихое лето, что расслышишь каждую стрекозу.

Я живу один в деревянном доме, я держу корову, кота, коня.
Обо мне уже все позабыли, кроме тех, кто никогда не помнил меня.
Что осталось в лавках — беру бесплатно. Сею рожь и просо, давлю вино.
Я живу, и время течет обратно, потому что стоять ему не дано.

Я уже не дивлюсь никакому диву. На мою судьбу снизошел покой.
Иногда листаю желтую "Ниву", и страницы ломаются под рукой.
Приблудилась дурочка из деревни: забредет, поест, споет на крыльце —
Все обрывки песенки, странной, древней, о милом дружке да строгом отце.

Вдалеке заходят низкие тучи, повисят в жаре, пройдут стороной.
Вечерами туман, и висит беззвучье над полями и над рекой парной.
В полдень даль размыта волнами зноя, лес молчит, травинкой не шелохнет,
И пространство его резное, сквозное на поляне светло, как липовый мед.

Иногда заедет отец Паисий, что живет при церковке за версту, —
Невысокий, круглый, с усмешкой лисьей, по привычке играющий в простоту.
Сам себе попеняет за страсть к винишку, опрокинет рюмочку —"Лепота!", —
Посидит на веранде, попросит книжку, подведет часы, почешет кота.

Иногда почтальон постучит в калитку — все, что скажет, ведаю наперед.
Из потертой сумки вынет открытку (непонятно, откуда он их берет).
Все не мне, неизвестным: еры да яти, то пейзаж зимы, то портрет царя,
К Рождеству, Дню ангела, Дню печати, с Валентиновым днем, с Седьмым ноября.

Иногда на тропе, что давно забыта и, не будь меня, уже заросла б,
Вижу след то ли лапы, то ли копыта, а вглядеться, так может, и птичьих лап,
И к опушке, к черной воде болота, задевая листву, раздвинув траву,
По ночам из леса выходит кто-то и недвижно смотрит, как я живу.

Дмитрий Быков

 

Немного коропулек, от моей любимой писательницы сейчас

Есть секс двуполый/однополый
Есть групповой и жёсткий секс
Каким из этих видов секса
Ты мне сейчас е@ешь мозги?

Оксана сев за руль узнала
От незнакомых ей мужчин
Что у овцы глаза на %опе
И что в дурдоме выходной

Ты слишком много понимаешь
И это очень хорошо!
Но у тебя уходят силы
На то, чтоб это как-то скрыть