Любимые стихи

Владимир Костров

Один графоман в солидный журнал
Прислал корявый стишок.
Совсем таланта не было в нём,
И стиль был весьма смешон.

Но чтобы вывод под стих подвесть,
В нём были такие слова:
«Жизнь такова, какова она есть,
И больше — никакова!»

Младший редактор сказал: «Пустяки!
Ступай-ка в корзину, брат!»
Но чем-то тронули сердце стихи,
И он их вернул назад.

— Вчера я пришёл весёленький весь,
И жена была неправа.
Но «жизнь такова, какова она есть,
И больше — никакова!»

Редактор отдела, увидев стих,
Наморщил высокий лоб.
Стихи банальные. Автор псих.
А младший редактор жлоб.

Но строчки вошли, как благая весть,
До самого естества.
«Жизнь такова, какова она есть,
И больше — никакова!»

И свой кабинет озирая весь,
Подумал любимец богов:
«А может, и я таков, как есть,
И больше совсем никаков».

И страшная мысль, как роса с травы,
Скатилась с его головы:
А может, и все таковы, каковы,
И больше — никаковы?

 

Под настроение:

От жара и огня давно ослепла,
Но превращаюсь снова в горстку пепла.
Спроси: не больно? - я тебе солгу.
Поверишь? Не поверишь? - мне до фени:
Я - гребаная злая птица Феникс.
... Убей меня, я больше не могу.

Динара Эфендиева (c)

 

Романс
Не пробуждай, не пробуждай
Моих безумств и исступлений,
И мимолетных сновидений
Не возвращай, не возвращай!

Не повторяй мне имя той,
Которой память - мука жизни,
Как на чужбине песнь отчизны
Изгнаннику земли родной.

Не воскрешай, не воскрешай
Меня забывшие напасти,
Дай отдохнуть тревогам страсти
И ран живых не раздражай.

Иль нет! Сорви покров долой!..
Мне легче горя своеволье,
Чем ложное холоднокровье,
Чем мой обманчивый покой.

Денис Лавыдов

 

Престарелый и хромой поэт
Желтый, как самшитовая палка,
Что ни день стихи слагал чуть свет,
Рот кривя от неизбывных бед,
Под публичную листвою парка.

Как пилюли их глотала где-то
Девушка с томлением во взгляде.
Строки, что творились ртом поэта,
Смаковал горячий рот в помаде,
Чувствами их наделяя щедро -
То диминуэндо, то крещендо.

Как-то ночью свел поэта случай
С девушкой, чьи цепкие объятья
И глубокий поцелуй тягучий
Кончились, увы, грехом зачатья.

В этом патетическом лобзаньи
Он обрел и юность, и дерзанье,
А она - терзанье, пытки, ад.
Перед гневом бога и природы
Он бежал. С небес пролились воды
В духе романтических баллад

А.Розенбаум

 

Эти стихи я прочитала более 20 лет назад в местной газетке небольшого городка. Написал....9-летний мальчик. Стихи запомнила. Имя автора - нет. Как жаль...

На ясеня хрупкие плечи
Весна уронила ворон.
Кострами разбуженный вечер
Стекался из разных сторон.
Цветы,словно синие крики
Сплетались в одну тишину.
Шиповник колючий и дикий
Вцепился шипами в луну
------

И прутик воздух резал звонко
Туман был слеп и глуховат.
Ты не хорошая девчонка!
И в этом я не виноват.
И удивляясь этой встрече,
Искристым, пушистым котом
У ног твоих ложился вечер,
Играя палевым хвостом...
------

Пусть солнце свой зрачок зажмурит хмурый,
Который январи не побороли,
Когда художник вложит в свой гербарий
Волокна ветра, сорванные в поле

 

Все, что нас не убило,
Было большим и быстрым…
С нами не Бог, мой милый, -
С нами White Horse и Winston,

Пять килограмм тротила,
Десять последних метров.
Все, что нас не убило,
Сдохнет за нами следом.


Лис устал ждать чужих никогда не взрослеющих принцев,
Он открыл магазин, там торгуют вином и корицей,
Лис читает стихи, он объездил, наверно, полмира…
И уже ничего, не зовет, не болит - отпустило.
Да, из всех горожан Лис, пожалуй, достойнейший житель,
С ним любая красотка мечтала бы жить – или выпить.
Наш Лис знает секрет, и поэтому самый везучий –
Его больше НИ-КТО, НИ-КОГ-ДА, НИ ЗА ЧТО не приручит.

Юта Кнабенгоф



Не влюбляйся в пустые вещи и не слушай чужую тьму,
Помни - часто ты сам тюремщик, что бросает себя в тюрьму,
Даже если не мысли - сажа, даже если не стон, а крик
Никогда не считай неважным то, что греет тебя внутри.

Знаешь, это сложней гораздо, путь нехожен, забыт, колюч
Каждый в сердце лелеет сказку, эта сказка - твой главный ключ
И неважно, что там с сюжетом, кто в ней дышит и кто живёт.
Просто помни, что только это может двигать тебя вперёд.

Будь спокойным, как пух и лучик, никогда не борись с людьми
Ты - часть мира: коль станешь лучше, значит этим меняешь мир
Мир велик и неодинаков, он маяк, но и он - свеча.
Если ты ожидаешь знака...
Вот он, знак: начинай, сейчас.


Дорога – это проснуться ночью, почти наощупь собрать рюкзак,
Позволить сотням пустых обочин вовсю плескаться в твоих глазах.
Дорога – это огни заправок, глухих окраин прощальный джаз,
И ты вздыхаешь, ох, боже правый, куда я вляпался в этот раз.

И липкий страх начинает литься в тебе холодным и злым дождем,
Ты в сотый раз вспоминаешь лица тех, кто обратно тебя не ждет.
В тебе, шипя, остывает город, проблемы, планы – и ты один…
…еще дорога – седые горы, кусочки неба в твоей груди.

Дорога – это когда наутро ты вдруг проснешься под шум колес,
И кто-то очень лихой и мудрый внутри прикажет не вешать нос.
Когда весь мир, что горел в пожаре, теперь смеется, живет, летит…
А тот, уже незнакомый парень остался где-то на полпути.

Храни нас, Боже, наивных, резвых, таких обидчивых и прямых,
Храни нас, Боже, бухих и трезвых, когда кричим и берем взаймы,
Храни нас, Боже, горячих, верных – и глупых — но неплохих ребят.
Храни нас, Боже, когда не верим в себя, в прощания – и в Тебя.

Морская пена, закаты, сосны, откуда вся эта красота;
Дорога – это вернуться после, и в то же время остаться там.
И пусть закончишь ты это просто, домой вернувшись в конце концов.
Но видишь – линии перекрестков опять рисуют твое лицо.

Сергей Лачинов © Джек-с-Фонарём

 

Мы в детстве были много откровенней.
- Что у тебя на завтрак? - Ничего.
- А у меня хлеб с маслом и вареньем.
Возьми немного хлеба моего...
Года прошли, и мы иными стали,
Теперь никто не спросит никого:
- Что у тебя на сердце? Уж не тьма ли?
Возьми немного света моего.

 

Та женщина, которая ушла,
Не будет беспокоить вас звонками
И баловать в субботу пирожками,
Рассказывать, что ночью не спала…
Ей будет абсолютно всё равно,
Что ни одной с рыбалки смс-ки…
Что удочки стары, порвались лески,
А рыбы в речке спрятались на дно…

Та женщина, которая ушла,
Не будет вспоминать объятья ваши
И станет на одну потерю старше,
Но у неё, как прежде, два крыла…
Ручьём не льются слёзы по щекам
От запаха духов чужих и сладких…
Она уйдёт, не бросив взгляд украдкой,
А вместо вас возьмёт себе щенка…

Та женщина, которая ушла,
По центру дартса ваше фото вклеит…
В десяточку без промаха сумеет
Попасть, она б иначе не смогла…
И на страницах ваших, в соцсетях,
Её в гостях не встретите случайно…
И не вздохнёт о вас ночами тайно…
Корабль не хочет знать о якорях…

Вы будете не раз её просить,
Чтоб поняла, открыла и простила,
Под дверью, с орхидеей и текилой,
С козырной клятвой — на руках носить…
Она откроет дверь, не помня зла,
В рубашке не её совсем размера,
Со счастьем на лице, а в сердце с верой…
Та женщина, которая ушла…

Ирина Самарина-Лабиринт

 

Я пришел к мудрецу и спросил у него:
Что такое любовь? Он сказал Ничего.
Но, я знаю, написано множество книг:
Вечность пишут одни, а другие что миг...
То опалит огнем, то расплавит как снег,
Что такое любовь? Это Всё, человек!
И тогда я взглянул ему прямо в лицо,
Как тебя мне понять? Ничего или всё?
Он сказал улыбнувшись: Ты сам дал ответ!:
Ничего или всё! , Середины здесь нет!

 

Найти б дорогу в край, где пахнет счастьем,
И не искать обратного пути.
Играть с судьбой, выигрывая часто,
И понимать –
Быть женщиной - светить.

Ждать праздников, как юношей безусых,
И азбуку прощания учить.
Быть женщиной, рождённой для безумства,
И одеваться в лунные лучи.

Быть замужем за Пьером или Глебом,
Блистать в Париже или жить в Твери,
Держать в руках танцующее небо,
Дышать грозой,
Быть женщиной – творить!

Пить дождь ночной, как неба сок, как радость,
Обвить удачу с ловкостью плюща,
Взойти на солнце по одной из радуг,
И научиться главному - прощать.

 

Берет японец ветку вишни в жемчужно- розовом цвету,

Срезает все, что видит лишним, что нарушает красоту.

И острый нож кромсает, мучит живую зелень, нежный цвет.

Но он становится все лучше, неповторимый тот букет.

Исполненный такого чувства, что не добавить ничего

Произведение искусства, дитя жестокости его.

Он как японская картина, он словно утренний рассвет:

Светло, и ярко, и едино, и лишних красок в гамме нет.

 

Жаль, мало на свете свободных зверей.

Становятся волки покорней людей.

Ошейник на шею, убогую кость

В те зубы, где воет природная злость...

А ловчие сети калечат волчат,

Их суки ручные вскормят средь щенят.

И будет хозяин под стук тумаков

Смеяться, что нету Перуна Волков!

Пусть лают собаки, таков их удел.

Восстаньте волками, кто весел и смел!

Кто верит в удачу и лютую смерть,

Кому бы хотелось в бою умереть!

Учите щенят, есть немало волков

Средь них, не запятнанных скверной оков.

Вдохнут они волю и примут наш вой,

Как клич, как девиз на охоту и в бой!..

Покорная вера ‑ в собачьих богах!

Ошейник Исуса ‑ их слабость и страх!

Но вольные звери не знают преград,

Поймут волкодавов тупой маскарад!

Поймут и оскалят кинжалы‑клыки!

Пощады не будем всем вам, выжлоки!

И вольные ветры завоют в лесах,

И знамя для волка ‑ свобода, не страх!

 

Я бываю такая разная,
то капризная,то прекрасная,
то страшилище опупенное,
то красавица мисс Вселенная,
то покладистая,,то с характером,
то молчу,то ругаюсь матерно,
то в горящую избу на лошади,
то отчаянно требую помощи,
дверью хлопну - расставлю все точки,
то ласкаюсь пушистым комочком,
то люблю - и в тот час ненавижу,
то боюсь высоты,то на крышу
выхожу погулять тёмной ночкой,
то жена,то примерная дочка,
то смеюсь,то рыдаю белугою,
то мирюсь,то ругаюсь с подругою.
Не больная я, и не в психике трещина,
просто я стопроцентная ЖЕНЩИНА!!!

 

КАСЫДА О ПОСЛЕДНЕМ ПОРОГЕ

Купец, я прахом торговал; скупец, я нищим подавал;
глупец, я истиной блевал, валяясь под забором.

Я плохо понимал слова, но слышал, как растет трава,
и знал: толпа всегда права, себя считая Богом!

Боец, я смехом убивал; певец, я ухал, как сова,
и безъязыким подпевал, мыча стоустым хором,

Когда вставал девятый вал, вина я в чашку доливал
и родиною звал подвал, и каторгою — город.

Болит с похмелья голова, озноб забрался в рукава,
Всклокочена моя кровать безумной шевелюрой,

Мне дышится едва-едва, мне ангелы поют: "Вставай!",
Но душу раю предавать боится бедный юрод.

Я пью — в раю, пою — в раю, стою у жизни на краю,
Отдав рассудок забытью, отдав сомненья вере;

О ангелы! — я вас убью, но душу грешную мою
Оставьте!.. Тишина. Уют. И день стучится в двери.

 

Говорят, что есть рай, говорят, что есть ад,
После смерти туда попадешь, говорят,

В долг живем на земле, взявши душу взаймы,
И надеждами тщетными тешимся мы.

Но, спасаясь от мук и взыскуя услад,
Невдомек нам, что здесь — тот же рай, тот же ад!

Золоченая клетка дворца — это рай?
Жизнь бродяги и странника — ад? Выбирай!

Или пышный дворец с изобильем палат
Ты, не глядя, сменял бы на драный халат?! —

Чтоб потом, у ночных засыпая костров,
Вспомнить дни, когда был ты богат, как Хосров,

И себе на удачу, себе на беду,
Улыбнуться в раю, улыбнуться в аду!

 

Я тебя никогда не предам,
Не обижу, не сделаю больно.
Заживлю на душе твоей шрам
От моих прегрешений невольных.

Я тебя никому не отдам.
Ни болезням, ни смерти,ни грусти.
Я твоим буду верить богам,
Что меня от тебя не отпустят.

Хоть не венчаны мы, я пойду
За тобой и на трон и на плаху.
По пустыне, по снегу, по льду.
С ликованием счастья и страхом.

Вопреки всем друзьям и врагам
Я с тобой на пиру и на тризне.
Я незримо присутствую там,
Где тебя закружило по жизни.

На пирах и поминах стою
За плечом бесприметною тенью,
Излучая всю нежность свою.
Ты ведь чувствовал это свеченье?

Мы когда-нибудь вместе уснем,
Чтоб в другой ипостаси воскреснуть.
Я и там отыщу твой фантом,
Среди скопища душ бестелесных.

Тихо плачу, тоскуя, скорбя,
На святейшей греховности ложа.
Мне немыслима жизнь без тебя.
Да и смерть, получается, тоже.
(Татьяна Мирошникова)

 

Через сплетенья ложной сути
И правды горькой пустоты
Вдруг выхожу на перепутье,
Где две дороги: Я и Ты.

И в древней, как столетья, встрече
На перекрестке бытия
Опять закон постигну вечный:
Весь смысл жизни - Ты и Я.

 

Когда Господь в порыве вдохновенья
Создал Лилит из Вечного Костра,
Она, не сомневаясь ни мгновенья,
В холодный Ад шагнула … От бедра !

А Еву манит Дерево Познанья,
И вот она, печальна и мудра,
Без плача, без молитв, без покаянья
В земную жизнь уходит… От бедра!

С тех самых пор, любезная подруга,
С тех самых пор, бесценная сестра,
Идут сквозь Вечность женщины упруго,
Легко и ясно, словом... От бедра.

В кромешной тьме Всемирного Потопа,
Когда с небес лило, как из ведра,
Мы, стиснув зубы, повторяли только
Уйдем достойно, ну-ка… От бедра!

И побывав в застенках инквизиций
В преддверии огня и топора,
Мы не меняли исконных традиций,
На плаху, так на плаху… От бедра!

В огне войны, чтоб сохранить свободу
В атаку шли млада или стара,
Горя в огне, расплескивая воду,
Захлебываясь кровью… От бедра!

Сегодня жизнь и дольше, и беспечней,
Но каждый день: и завтра, и вчера,
В сердцах гудит набат святой и вечный:
Хоть к алтарю, хоть в бизнес – От бедра!

Любовь, как боль, настигнет неизбежно,
Змеей вползет – коварна и хитра.
Он посмеется, обронив небрежно,
Подумаешь наука… от бедра.

Едва ты усмиришь свою гордыню,
Он прочь уже стремится со двора,
И сердце комом ледяным застынет,
И лишь в висках стучится… От бедра!

Летят года, и кожа увядает,
И все как есть – ни два, ни полтора,
Но тихий голос вновь напоминает:
«Не смей сдаваться, слышишь?! От бедра!

Не все ходить усталости по кругу,
Наполнят парус новые ветра,
Нагладь рубашку свежую супругу,
И будь, что будет, действуй… От бедра !»

Любовь, работа, зелье колдовское,
Пусть закипает новая игра,
Надежды, сожаленье – все пустое,
До дна, до капли, пей! И… От бедра !

Теперь, как встарь, шагни судьбе навстречу,
К таким как ты, она всегда щедра,
Державу в руки, горностай на плечи,
Все – в пень, все – на х...! И снова… От бедра !

Но пробил час, седеющие брови
С надеждой изогнешь: уже пора?
В твоей крови звенящий голос крови
В последний раз напомнит: От бедра!

 

"Я поняла - ты не хотел мне зла,
ты даже был предельно честен где-то,
ты просто оказался из числа
людей, не выходящих из бюджета.
Не обижайся,я ведь не в укор,
ты и такой мне бесконечно дорог.
Хорош ли, нет ли - это сущий вздор.
Любить так уж любить - без оговорок.
Я стала невеселая.Прости.
Пускай тебя раскаяние не гложет.
Сама себя попробую спасти,
никто другой меня спасти не сможет.
Забудь меня. Из памяти сотри.
Была - и нет, и крест поставь на этом.
А раны заживают изнутри.
А я еще поеду к морю летом.
Я буду слушать, как идет волна,
Как в грохот шум ее перерастает,
как, отступая, шелестит она,
как будто книгу верности листает.
Не помни лихом,не сочти виной,
что я когда-то в жизнь твою вторгалась,
и не печалься - все мое - со мной.
И не сочувствуй - я не торговалась."

 

• 
  КАСЫДА О НОЧНОЙ ГРОЗЕ

О гроза, гроза ночная, ты душе -- блаженство рая,
Дашь ли вспыхнуть, умирая, догорающей свечой,

Дашь ли быть самим собою, дарованьем и мольбою,
Скромностью и похвальбою, жертвою и палачом?

Не встававший на колени -- стану ль ждать чужих молений?
Не прощавший оскорблений -- буду ль гордыми прощен?!

Тот, в чьем сердце -- ад пустыни, в море бедствий не остынет,
Раскаленная гордыня служит сильному плащом.

Я любовью чернооких, упоеньем битв жестоких,
Солнцем, вставшим на востоке, безнадежно обольщен.

Только мне -- влюбленный шепот, только мне -- далекий топот,
Уходящей жизни опыт -- только мне. Кому ж еще?!

Пусть враги стенают, ибо от Багдада до Магриба
Петь душе Абу-т-Тайиба, препоясанной мечом!